При наступлении в районе Минеральных Вод произошел курьезный случай. Наше наступление для противника было неожиданным. Мы как напёрли на него, на немца. Наш 1-й батальон, 812-го полка, ушел в лево на Юг, а 2-й батальон на Север, как раз в стык между их частями. И получился большой разрыв. Батальоны ушли далеко и остановились, мы дали связь. Пока затишье я решил послать Гришу Пивоварова с ребятами смотать оставшиеся кабели. Они уже почти закончили, как вдруг выезжают две машины – немецкие. Одна с двумя кухнями, а вторая с продуктами. Они, как выяснилось потом, проскочили в разрыве флангов наших батальонов, и выехали на место, где стоял их батальон в обороне. Немцы, а их было человек 7-8, оцепенели от неожиданности. Ну Гриша с ребятами не растерялись, наставили автоматы и говорят – Руки в верх! Хенде-хох ! Один что-то там попытался возразить, так Григорий его прикладом автомата успокоил. Немцев разоружили и посадили на землю. Пивоваров сразу, смекнул, что к чему и говорит Евгушеву: «Насыпь-ка им обед, пусть поедят. Накладывай каждому». Немцы в отказ, но под дулами автоматов съели обед. Гриша и говорит: «Вот и хорошо, что живые. Значит можно кушать. Вяжите их и на машины». Погрузили немцев, смотанный кабель, развернули машины и в батальон. Приезжают и докладывают мне - Так, мол, и так. Я ему говорю: «Ты, что с ума сошел. Батальон отравишь». А, он: «Все проверено, товарищ командир, немцы ели, живы, остались. И я поел». А поесть он любил, это точно. Доложил я комбату: «Отделением связистов была обнаружена немецкая кухня с двумя машинами продовольствия, обслуживающим персоналом из семи солдат и приготовленным обедом. И, что обед проверен, можно кормить людей». Комбат, удивился, но дал команду кормить. Батальон как раз отдыхал, приводил себя в порядок, после наступления и обед был к месту. Тем более, что наша кухня где-то задержалась. Этим немецким обедом был накормлен наш 1-й стрелковый батальон, 812-го полка и полковые связисты. Только поели, и наша кухня на двуколке едет, еле-еле. Ну, мы и смеялись тогда, весь батальон, а повар понять ничего не может, ни кто не идет за обедом, все хохочут.